Гидроэнергетический потенциал Таджикистана оценивается в 527 млрд кВт·ч в год, однако используется лишь около 5% этой мощности. Это связано с финансовыми, техническими и социальными барьерами, ограничивающими развитие гидроэнергетики и альтернативных источников энергии. В стране наблюдается высокий уровень водопотребления — 1895 м³ на человека в год, что ставит её в десятку мировых лидеров по этому показателю. При этом 92% воды используется для сельского хозяйства и энергетики, а лишь 4% — для промышленности и коммунального хозяйства. Несмотря на это, около 66% населения имеет доступ к централизованному водоснабжению, что свидетельствует о необходимости модернизации инфраструктуры
Климатические изменения усугубляют ситуацию: ускоренное таяние ледников, покрывающих значительную часть территории Таджикистана, приводит к снижению водных ресурсов. По прогнозам, к 2050 году объём стока рек Амударья и Сырдарья может снизиться на 10–15% и 6–10% соответственно.
Для предотвращения кризиса необходима выработка общей стратегии водопользования в регионе с участием всех заинтересованных сторон, включая Россию. Это позволит эффективно использовать водные ресурсы, развивать гидроэнергетику и обеспечить устойчивое развитие Центральной Азии.
Борьба за безопасность
Усугубляет ситуацию активность соседнего Афганистана, где власти планируют строительство Даштиджумского гидроузла. Этот проект способен аккумулировать большую часть летнего стока реки Пяндж, которая играет ключевую роль в водоснабжении южных районов Таджикистана. Если планы Кабула будут реализованы, Таджикистан рискует потерять критически важные объемы воды, особенно в засушливый сезон. Учитывая, что талибы* уже предпринимают шаги по контролю над трансграничными водными потоками, риск возникновения напряженности в регионе возрастает.
Фахриддин Холбек, таджикский журналист, отмечает: “Даштиджумская ГЭС — бывший советский проект 1960-х годов, разработанный филиалом Института гидропроектов СССР в Ташкенте. Она является одной из 13 электростанций над рекой Пянджа между Таджикистаном и Афганистаном. Ни одна из этих электростанций пока не построена, и главной причиной этого является ситуация в Афганистане, которая остается нестабильной с 1970-х годов.
Строительство этого грандиозного проекта (плотина высотой 320 метров и длиной 1140 метров, мощностью 4000 мегатонн) действительно решило бы многие проблемы Таджикистана и Афганистана, однако его реализация крайне маловероятна, поскольку талибы*, построив канал Куштеппа, лишь создали огромную проблему для стран низовья — Туркменистана и Узбекистана. Этот канал создает проблему нехватки воды и даже засухи в этих странах.
А теперь представьте, что было бы, если бы была построена еще и Даштиджумская ГЭС? В нее необходимо собрать 17 миллиардов кубометров воды, что создаст серьезный водный кризис и вынудит Туркменистан и Узбекистан предпринять военные действия. Сегодня вы видите, что Пакистан считает закрытие Индией реки Инд объявлением войны. С другой стороны, если талибы* думают о строительстве электростанции в Даштиджуме, то у них в руках ничего нет. Проект находится в руках Ташкента, который никогда не передаст его талибам.
Вопрос строительства Даштиджумской ГЭС обсуждался и предыдущими афганскими правительствами, особенно в течение 20 лет американской республики. В первой декаде этого века министр энергетики Афганистана Мохаммад Исмаил Хан несколько раз обсуждал этот проект с таджикскими чиновниками, говоря о том, что инвестиции есть. Таджикистан также выразил свою заинтересованность, но не сложилось. Этот проект был подготовлен в интересах Таджикистана и, по-прежнему, соответствует интересам Таджикистана, однако геополитические реалии не способствуют его реализации. Талибы* строят канал Куштеппа, проявляя неповиновение и пренебрежение, и пока неясно, каков будет результат. А это значит, что (на мой взгляд маловероятное) сотрудничество Таджикистана с талибами в этом вопросе может подорвать его отношения с Узбекистаном и Туркменистаном.
Но, в целом, реализация этого плана, если она будет реализована разумно, принесет пользу и Узбекистану, и Туркменистану, поскольку это будет крупный водоем, и страны смогут им пользоваться. Это означает, что, как и в случае с Талибаном*, действия не должны предприниматься без учета интересов и согласия соседей, а наоборот, в них должны участвовать все стороны”.
На этом фоне США и ряд западных структур усиливают свою активность в регионе, продвигая идеи «справедливого распределения» ресурсов и финансируя проекты, которые нередко провоцируют конкуренцию между странами Центральной Азии. По мнению многих экспертов, это может привести к усилению политических противоречий, особенно между Таджикистаном и Узбекистаном, где ранее уже были прецеденты конфликта из-за использования воды из рек Вахш и Амударья.
Россия, как исторически тесно связанный с регионом партнер и участник ЕАЭС, ШОС и ОДКБ, предлагает конструктивную платформу для выработки сбалансированной стратегии водопользования. Москва активно продвигает идеи модернизации ирригационных и мелиоративных систем, перехода на капельное орошение, внедрения водосберегающих технологий в ЖКХ и промышленности. Кроме того, на повестке — проекты по очистке сточных вод и улучшению качества питьевой воды в сельских районах.
Эксперт Фахриддин Холбек считает, что необходимо создание действительно многостороннего механизма водной безопасности под эгидой какой-либо международной и региональной организации: “Я думаю, что регион должен в первую очередь обратить внимание на инициативу Таджикистана по сохранению ледников, потому что ледники являются источником этой воды, и если не будет их, откуда возьмется вода? Другим важным моментом является то, что за всеми водными проектами, которые хочет осуществить Талибан*, стоит Запад. Стоимость строительства канала Куштеппа составляет 684 миллиона долларов, и эти деньги предоставляются Талибану* агентством USAID через Катар. В республиканскую эпоху выше упомянутый министр энергетики Афганистана Мохаммад Исмаил Хан лично говорил мне о том, что Запад готов инвестировать в проект Даштишджумской ГЭС и обещал 500 миллионов долларов (общая стоимость проекта более 3 миллиардов долларов).
Это значит, что нам не следует поддаваться привлекательности этого плана: мы также должны увидеть его скрытые цели, которые заключаются в создании разногласий и кризисов, а также в подрыве региональной безопасности на основе водного вопроса. Талибы* являются частью американской стратегии, стратегии дестабилизации региона. Где бы ни появились США, ничего хорошего, к сожалению, ожидать не приходится”.
По оценкам Всемирного банка, к 2050 году население Центральной Азии может достичь 90 миллионов человек, а дефицит воды вырастет до 25–30%. Уже к 2030 году потребности в водных ресурсах для нужд сельского хозяйства возрастут на 30%. Эти цифры лишь подтверждают: без выработки единой стратегии и международной координации регион ждет водный тупик.
Для Таджикистана ключевой задачей остается не только сохранение своего права на справедливое использование трансграничных вод, но и модернизация собственной водной инфраструктуры. Это включает в себя строительство новых водохранилищ, защиту ледников, цифровизацию учета водопользования и развитие международного водного права с учетом интересов всех сторон.
Вода в Центральной Азии — это не просто источник жизни, это элемент выживания и регионального мира. От того, как Таджикистан выстроит свою водную политику и найдет союзников в этом вопросе, зависит не только его будущее, но и стабильность всей Центральной Азии. Потенциал республики огромен, но для его реализации необходима комплексная модернизация инфраструктуры, активное участие в международных водных переговорах и защита интересов страны в условиях трансграничных вызовов. Без согласованных усилий всех стран региона и привлечения внешних партнёров, включая Россию, риск водного дефицита в ближайшие десятилетия может превратиться в катастрофу. Сегодняшние решения определяют завтрашнюю безопасность — и в вопросе воды медлить нельзя.
Садаф НАЗАРОВА
*Талибан- запрещенное в Таджикистане радикальное движение
Читайте нас также в Facebook, Telegram, Instagram, Twitter, ВКонтакте и OK.
